В возрасте трех лет наряду с возможностью сюжетных игр усложняется интерес к полу. Появляются так называемые социосексуальные игры — в так называемые «семью», «дочки-матери», «доктора» и т.д. В них дети осваивают не только роли взрослых вообще, но и роли женщин и мужчин, семейных пар, родителей. Чаще всего это разыгрывание ситуаций, знакомых ребенку по собственному жизненному опыту, прежде всего, семейному. В детской группе происходит при этом и обмен жизненным опытом, косвенное знакомство с укладом жизни и отношений в других семьях. Эти игры трогают своей непосредственностью и искренностью: дети играют роли родителей и, возможно, самих себя в будущем, порой выступая в роли беспощадных разоблачителей.
Две маленькие девочки беседуют о «своих детях» — куклы при этом «спят» в колясках; одна радостно сообщает о достижениях своего «ребенка», другая сокрушенно жалуется — «ни в гости сходить, ни книжку почитать». Примерно о том же говорят сидящие неподалеку их матери. Взрослым всегда есть о чем поразмышлять, наблюдая такие игры.
Существует еще один исключительный момент: иногда у детей возникает возможность видеть друг друга обнаженными, сопоставлять себя с остальными детьми. Это зачастую настораживает взрослых и побуждает их пресекать такие явления, как «неприличные» и «сексуально стимулирующие». Есть ли в подобных опасениях резон? Иногда — да. В группе может быть ребенок с расторможенными по разным причинам влечениями (иногда это болезненные, а чаще стимулированные неблагоприятной средой проявления), придающими игре сексуальный смысл. Такие коллизии всегда лучше разрешать, не привлекая к ним особого внимания,— так, чтобы соблюдая интересы всех остальных детей, не сформировать негативного отношения других взрослых и сверстников к этому ребенку и не помешать тем самым его правильному развитию. Даже, если приходится вывести такого ребенка на время из группы, лучше сделать это под другим предлогом, чтобы после возвращения его обратно он не становился объектом внимания.
Но случаи действительно нездоровых проявлений сексуальности редки, и обычно речь идет о сверхбдительности родителей и других взрослых. Даже, если она психологически понятна, она неуместна, ибо затрудняет прохождение закономерного и необходимого этапа психо-сексуального развития. Один из ведущих советских сексопатологов профессор А.Свядощ (именно ним была открыта в 1971 году первая в стране консультация по вопросам семьи и брака) подчеркивает, что пациентами сексопатологов чаще становятся те, кто испытывал слишком много ограничений на ранних этапах развития.
Многие родители полагают, что чем меньше ребенок сталкивается с обнаженным телом других людей, тем лучше. Одни искренне возмущаются, узнав, например, о каком-либо движении, пропагандирующем свободную культуру тела в некоторых европейских странах, сторонники которого считают не только возможным, но и полезным совместные физкультзанятия либо же любого рода игры взрослых в обнаженном виде. Другие, наоборот, едва узнав о чем-либо подобном, стремятся тут же ввести это в жизнь своей семьи.
Однозначного и приемлемого для всех без исключения решения этого вопроса нет и не может быть. Важно не столько само обнажение, сколько придаваемое ему взрослыми значение. Родители, которых смущает обнажение вообще и перед ребенком в частности, испытывают очень сильное эмоциональное напряжение в таких ситуациях; оно передается ребенку и сообщает всему происходящему оттенок сенсационности. Нельзя не считаться и с реальными переживаниями детей: доктор Б.Спок справедливо заметил, что на мальчиков облик обнаженной мамы вполне может оказывать возбуждающее воздействие, а обнажение папы - вызывать большие переживания относительно собственного несовершенства либо непреодолимого страха.
В семьях, где обнаженность не "табу", дети с самого начала жизни привыкают воспринимать ее естественно и спокойно. Совсем иное дело, когда обнажение оказывается непривычным для ребенка. Так, один из отцов рассказал нам о своем опыте. Познакомившись с литературой, он разрешил своему 9-летнему сыну мыться вместе с ним в ванне — сын принялся играть его половым членом и ничего, кроме тягостного смущения, оба не получили. Такого рода посягательства на чувство интимности у себя и ребенка едва ли нужны и полезны. Наконец, немаловажно и то, принят ли такой стиль общения в культуре. Для жизненного уклада Древней Спарты обнаженность детей и подростков была обычной и общепринятой, но в нашей жизни ребенок, рассказавший сверстникам о принятой в его семье обнаженности, рискует оказаться объектом насмешек.
И все же понимание сущности сексуального развития, чувства меры и такта должны оказать помощь родителям в поиске такого стиля, при котором ребенок, начиная с раннего возраста, имеет возможность постепенно, без излишних потрясений, принимать как собственное, так и чужое тело как естественное проявление человеческой красоты. В этом есть и большой профилактический смысл: все современные сексопатологи, обобщая свои наблюдения, приходят к единодушному выводу о том, что люди, выросшие с раннего детства в обстановке полного или почти полного запрета обнаженности, чаще испытывают затруднения в сексуальной жизни.